Я цепляюсь за день настоящий, боюсь, что он кончится, и засыпаю, когда уже светает, пытаясь насильно продлить момент, когда завтра превращается в сегодня, и нужно уже жить следующим днем и бояться, что еще чуть-чуть и придет и его календарный конец. В этом страхе, в этом бесконечном ожидании, я погряз в безделье и мизантропии. Ибо любое дело убивает время, которого мне так не хватает, а люди эти дела навязывают. Обесцениваются мысли, образы, отношения, привычки, принципы, а главное — деньги. Потому что когда ты считаешь время — тебе уже вроде как ничего и не нужно.

Любая моя деятельность стала возможной только при наличии благоприятной атмосферы вокруг меня. И произошла некая подмена истинной цели: я настраиваюсь не на работу, а на создание вокруг того, что заставит меня сделать хоть что-то. Итог: я сижу на стуле.

Говорят, что открыли Воробьевы горы. Второй день подряд не могу проехать лишнюю станцию и посмотреть на это чудо.

И в принципе, это большая проблема: убедить себя в необходимости (иногда) совершать то, что необходимо или, скажем, что просто немного шевелит твой организм в этом мире. Ведь упадок — сладок, он ни о чем тебя не просит, он приятен своей постоянностью и неизменностью, он твой лучший друг.

Мой лучший друг.

Сегодня кончился картридж в принтере. Это проблема. Это проблема почти мирового масштаба. На это никогда нет денег. И самое неприятное, что он кончился как раз тогда, когда сильно нужен. Все плохое происходит тогда, когда не ждешь. Когда расслаблен. То есть, конечно, не расслаблен. А просто неприятности случаются в самый ответственный момент.

У меня возникает чувство предательства. Массового предательства. Мне кажется, что кругом враги, и даже мои лучшие друзья — против меня. На улицах — лазерные лучи, в помещениях — микроволновые печи. Все это необходимо, чтобы поджарить меня в любой момент.

Я тоскую по тем дням, когда не надо было ничего и никому доказывать. Можно было просто жить…

ps: фотография была сделана при помощи руки vladimirovich и фотокамеры canon eos300 12 декабря 2002 года... время не помню... но дело было вечером.

Иногда, молчание означает больше, чем немыслимое количество слов.

Я мало говорю. Я боюсь людей и общения с ними.
Я много говорю. У меня много друзей и у нас много тем для общения.

«Залогинился» в журнал и ужаснулся. Столько скрытых от чужих глаз записей, наполненных человеческой болью. Друзья мои, крепитесь…

приехал в институт. на улице мороз и стужа. а автобусе (огромном икарусе без признаков печки) мечтал не превратиться в большую сосульку. есть желание сдать практикум. странный и немного печальный язык uml. преподаватель не идет и, кажется, что зря я мерз...

Вчера я уволился. Напечатал строгую и красивую бумажку — заявление об увольнение. Если честно, то я не думал, что меня это так заденет. То есть растрогает. И я даже выдавил скупую мужскую слезу, когда вышел из офиса на мороз и стужу. И ведь надоело все это до ужаса еще в сентябре, так как работа до ужаса глупая, а на серьезные вещи никогда времени не остается, но все равно. Каким-то образом я прирос к людям населяющим офис, привык к их странностям и глупостям, и зачем-то немного полюбил такими какими они есть.

А еще я вчера искал serial для adobe illustrator 10 ce. Не нашел... Но немного был растроган баннером на асталависте.